Книга quot Русская натилософская проза второй половины ХХ века Учебное пособие quot

Опубликовано автором



ЛитЛайф

Книга "Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века. Учебное пособие"

Оглавление

Читать

Помогите нам сделать Литлайф лучше

Аннинский 1982: Аннинский Л.А. Скачка кентавра: К спорам о «Плахе» Ч. Айтматова // Локти и крылья. Литература 80-х: надежды, реальность, парадоксты. – М., 1982.

Антология… 1994: Антология даосской философии. – М., 1994.

Арсеньев 1888: Арсеньев К.К Пейзаж в современном романе // Критические этюды по русской литературе: В 2 т. Т. 2. – СПб., 1888.

Архангельский 1916: Архангельский А. Природа в произведениях С.Т. Аксакова. – М., 1916.

Афанасьев 1868: Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 т. Т. 2. – М., 1868.

Афанасьев 1982: Афанасьев А.Н. Древо жизни: Избранные статьи. – М., 1982.

Афанасьев 1994: Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 т. Репринтное издание 1965 года с исправлениями. Т. 1. – М., 1994.

Байбурин 1989: Байбурин А.К. Календарь в трудовой деятельности человека (Русский народный традиционный календарь). – Л., 1989.

Белая 1979: Белая Г. Вечное и преходящее. Человек и природа в интерпретации современной прозы // Литературное обозрение. 1979. № 2.

Белая 1981: Белая Г. Всечеловеческое бытие: Материалы международного «круглого стола» // Вопросы литературы. 1981. № 3.

Белая 1983: Белая Г. Художественный мир современной прозы – М., 1983.

Библейская энциклопедия 1990: Библейская энциклопедия. – М., 1990.

Бизе 1890: Бизе А. Историческое развитие чувства природы. – СПб., 1890.

Бичурин 1950: Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. – М.; Л., 1950. Т. 1.

Бочаров 1977: Бочаров А. Свойство, а не жупел // Вопросы литературы. 1977. № 5.

Брэм 1992: БрэмА. Жизнь животных. Репринтное издание. – М., 1992.

Буслаев 1861: Буслаев Ф. Мифические предания человека и природы, сохранившиеся в языке и поэзии // Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т 1. – СПб., 1861.

Бычков 1954: Бычков С. Л.H. Толстой. Очерк творчества. – М., 1954.

Вахитова 1984: Вахитова Т.М. Современная пастораль. Повесть Виктора Астафьева «Пастух и пастушка» // Структура литературного произведения. – М., 1984.

Вахитова 1988: Вахитова Т.М. Повествование в рассказах В. Астафьева «Царь-рыба». – М., 1988.

Вахитова 1984: Вахитова Т.М. Леонид Леонов. Жизнь и творчество. – М., 1984.

Вернадский 1989: Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. – М., 1989.

Вернадский 1991: Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. – М., 1991.

Власов 1993: Власов В.Г. Формирование календаря славян. Ранний период // Календарь в культуре народов мира. – М., 1993.

Вундт 1865: Вундт В. Душа человека и животных: В 2 т. Т. 1. – СПб., 1865.

Гачев 1982: Гачев Г. Чингиз Айтматов и мировая литература. – Фрунзе, 1982.

Гачев 1987: Гачев Г. Притча о мире: о романе Чингиза Айтматова «Плаха» // Даугава. 1987. № 3.

Гачев 1988: Гачев Г. Национальные образы мира. – М., 1988.

Гиренок 1992: Гиренок Ф.И. Пути кумному безмолвию бытия // Экологические интуиции в русской культуре. – М., 1992.

Голиченко 1987: Голиченко Т.С. О значении культа рода в славянском мифологическом мировоззрении // Человек и история в средневековой философской мысли русского, украинского и белорусского народов. – Киев, 1987.

Голубков 1984: Голубков М. Сюжет и композиция романа Ч. Айтматова «Буранный полустанок» // Жанр и композиция литературного произведения. – Петрозаводск, 1984.

Горышин 1976: Литературное обозрение. 1976. № 10. 52.

Григорьева 1987: Григорьева Т.П. Образы мира в культуре: встреча Запада с Востоком // Культура, человек и картина мира. – М., 1987.

Гринфельд-Зингурс 1989: Тринфельд-Зингурс Т.Я. Природа в художественном мире М.М. Пришвина. – Саратов, 1989.

Гурленова 1998: Гиурленова Л.В. Чувство природы в русской прозе 1920—1930-х годов. – Сыктывкар, 1998.

Давыдов 1978: Давыдов Ю.И Культура – природа – традиция // Традиции в истории культуры. – М., 1978.

Давыдова 1987: Давыдова Г.А. Необходимость обращения к истории культуры // Экологическая проблема и пути ее решения (философские вопросы гармонизации взаимоотношенийц человека и природы). – М., 1987.

Дедков 1985: Дедков И.А. Сергей Залыгин. Страницы жизни. Страницы творчества. – М., 1985.

Дмитриева 1982: Дмитриева Н.М. Особенности сюжета романа Ч. Айтматова «И дольше века длится день» // Жанрово-стилевые проблемы советской литературы. – Калинин, 1982.

Дмитриева 1985: Дмитриева Н.М. Идейно-художественные функции мифа в повести Ч. Айтматова «Пегий пес, бегущий краем моря» // Жанровости-левые поиски советской литературы. – Калинин, 1985.

Дмитриева 1988: Дмитриева Н.М. Особенности сюжета романа Ч. Айтматова «Плаха» //О жанре и стиле советской литературы. – Калинин, 1988.

Духовное завещание Леонида Леонова 2005: Духовное завещание Леонида Леонова. Роман «Пирамида» с разных точек зрения. – Ульяновск, 2005.

Затонский 1973: Затонский Д. Искусство романа и XX века. – М., 1973.

Зеленин 1937: Зеленин Д. Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов // Труды института антропологии, археологии и этнографии. – М.; Л., 1937. Т. 15. Вып. 2.

Зеленин 1991: Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. – М., 1991.

Зелинский 1978: Зелинский А.Н. Конструктивные принципы древнерусского календаря // Контекст – 1978. – М., 1978.

Золотарев 1934: Золотарев А. Пережитки тотемизма у народов Сибири. – Л., 1934.

Золотусский 1989: Золотусский И.П. Отчет о пути // И.П. Золотусский. Исповедь Зоила. – М., 1989.

Иофе 1990: Иофе В. «Благая весть лесов» // Вестник новой литературы. Вып. 2. – М., 1990.

Камянов 1984: Камянов В. Земля – эмпиреи – обратно // Доверие к сложности. – М., 1984.

Кант 1964: Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 1. – М., 1964; Т. 4. – М., 1965.

Капрусова 1994: Капрусова М.Н. Дерево – двойник человека в мифологической и народно-поэтической традиции // Русская филология. Ученые записки Смоленского гуманитарного университета. Т. 1. – Смоленск, 1994.

Карякин 1986: Карякин Ю. Не опоздать! (Одна посылка – бесконечность следствий) // Пути в незнаемое. Сб. 19. – М., 1986.

Киселев 1989: Киселев Н.Н. В гармонии с природой. – Киев, 1989.

Кожуховская 1995: Кожуховская Н.Б. Эволюция чувства природы в русской прозе XIX века. – Сыктывкар, 1995.

Копелев 1991: Копелев Л. Трудное путешествие Франца Кафки в Россию // Замок. – М., 1991.

Красновас 1986: Красновас А. Роман Ч. Айтматова «Плаха»: два прочтения // Дружба народов. 1986. № 12.

Кузнецов 1976: Кузнецов Ф. Жизнь находит уста // Литературная Россия. 1976. 27 августа.

Ламарк 1959: ЛамаркЖ.Б. Избр. произведения: В 2 т. Т. 2. – М., 1959.

Ларичев 1993: Ларичев Б.Е. Лунные и солнечные календари древнекаменного века // Календарь в культуре народов мира. – М., 1993.

Лакшин 1981: Лакшин В. Литературная газета. 1981. 19 января.

Леви-Брюль 1937: Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. – М., 1937.

Левченко 1983: Левченко В. Чингиз Айтматов. – М., 1983.

Лейдерман 1982: Лейдерман Н.Л. Движение времени – законы жанра. – Свердловск, 1982.

Липин 1985: Липин С.А. Человек глазами природы. – М., 1985.

Литературное наследство 1971: Литературное наследство. Т. 83. – М., 1971.

Лосев 1930: Лосев А.Ф. Диалектика мифа. – М., 1930.

Лосев 1982: Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. – М., 1982.

Максимов 1989: Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. – М., 1989.

Мамардашвили 1992: МамардашвилиМ. Какя понимаю философию. – М., 1992.

Источник

Чувство природы в русской прозе 1920-1930-х годов

СОДЕРЖАНИЕ
Введение. Содержание понятия “чувство природы”
Глава 1. Естественно-научное мышление — основа чувства природы писателен-путешественников. В.К.Арсеньев. П.Ннзовон. А.С.Яковлев. М.МЛришвин. И.С.Соколов-Микитов:
1.1. Произведения о путешествиях и общественная атмосфера
1920-1930-х годов
1.2. Натурфилософия В.К.Арсеньева и П.Низового
1.3. Чувство природы и понимание охоты: М.М.Пришвин и А.С.Яковлев
1.4. Между поклонением природе и “отрицательным отношением
к ней: М.М.Пришвин. И.С.Соколов-Микитов
Глава 2. Социальная форма чувства природы: Вяч.Шишков. А.Серафимович. А.Неверов. А.Веселый. М.Шолохов
Глава 3. Мифологическая форма чувства природы: Л.Леонов.
Вс.Иванов. С.Клычков
3.1. “Тайный природы дух. ”: мифологическая фантазия

3.2. “. в мире есть только одна тайна: в нем нет ничего неживого. ”:
С.Клычков
3.3. Эсхатологические мотивы: Л Леонов. Вс.Иванов
Глава 4 . “Отрицательное отношение” к природе
4.1. Идеи радикального антропоцентризма в публицистике М.Горького иА.Плагонова
4.2. “Вторая” природа как утопический проект
4.3. “Новорожденная идея замахивается на обветшалый мир”: ЛЛеонов
Заключение
Список использованной литературы

Читайте также:  Песни которые слушают на природе

ВВЕДЕНИЕ Содержание понятия “чувство природы”
Философами и историками замечено, что в каждую новую эпоху общественного развития люди заново решают вопрос о характере их отношения к природе (Г.А.Давыдова, 1983, с.6). Такая ситуация возникла в России в первые десятилетия XX века, когда в стране происходила крупномасштабная смена уклада жизни: патриархальный уклад, с которым было связано сложившееся в прошлом “мирозрение” (Альф.Бизе) — понимание природы, сменялся эпохой индустриального строительства. Вопрос о месте человека в природе приобрел поэтому особую актуальность.
Осознание новизны ситуации вылилось в широчайшее обсуждение вопроса о том, какой тип отношения человека к природе соответствует задачам современной эпохи, на какой ценностной базе в области философских, социально-нравственных, эстетических представлений он должен основываться. Писатели приняли активнейшее участие в этом обсуждении, они во многом способствовали формированию общественного мнения; названную проблему не обошел вниманием ни один крупный художник.
Предмет обсуждения — истолкование природы и отношения к ней человека — осознавался как масштабный, фундаментальный: в крестьянской России воззрения человека на природу, землю во многом обусловили комплекс прежних духовных представлений, характер национальной духовной культуры. Подобное понимание проблемы задало комплексность ее обсуждения.
Возникшая ситуация потребовала обозрения и нового осмысления всего национального опыта общения человека с природой: писатели стремились

Земле — природы и человека. Эта особенность чувства природы оказала тормозящее воздействие на идеи радикального изменения природы.
Основной целью данного исследования, таким образом, является выяснение наиболее существенных форм выражения чувства природы в прозе 1920-1930-х годов. Предмет исследования — художественная проза — избран не случайно: отражение некоторых аспектов чувства природы в литературе названного периода системно изучено к настоящему времени на материале преимущественно поэзии (так, интересные наблюдения содержатся в книге М.Эпштейна); проза же представлена в данном вопросе в исследованиях творчества лишь отдельных писателей — М.Пришвина, К.Паустовского, И.Соколова-Микитова.
Для достижения поставленной цели необходимо было решить ряд последовательных задач.
1. Отобрать достаточно большой массив произведений, который позволил бы представить наиболее полную и точную картину проявлений чувства природы в литературном процессе. Выбор произведений определяется значимостью в них темы природы. В исследовании анализируются различные аспекты чувства природы в художественных произведениях В.Арсеньева, М.Пришвина, И.Соколова-Микитова, П.Низового, С.Клычкова, Л.Леонова, Вс.Ивано-ва, М.Горького, А.Платонова, А.Серафимовича, А.Неверова, А.Веселого, Вяч.Шишкова, М.Шолохова, А.Яковлева и других отечественных писателей; многие из них до настоящего времени остаются за границей активного внимания специалистов (В.Арсеньев, С.Клычков, П.Низовой, А.Веселый, А.Неверов,
А.Яковлев), проекция же понятия “чувство природы” на их произведения актуальна. Картину дополняют наблюдения над произведениями писателей русского Зарубежья.

Источник

Гурленова чувство природы в русской прозе

КАФЕДРЫ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ,

КАФЕДРЫ РУССКОГО И ОБЩЕГО ЯЗЫКОЗНАНИЕЯ,

ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ КАФЕДРЫ РУССКОЙ И ОБЩЕЙ ФИЛОЛОГИИ

СБОРНИКИ ТРУДОВ: хронологический перечень

  1. Человек и природа в советской прозе: Межвузовский сборник научных статей / Гл. ред. В.С. Синенко. Сыктывкар, 1980. – 155 с.
  2. Человек и природа в художественной прозе: Межвузовский сборник научных статей / Отв. ред. Л.Ф. Ершов. Сыктывкар, 1981. – 162 с.
  3. Стиль и идеология (активность авторского повествования): Межвузовский сборник научных статей / Отв. ред. Л.Ф. Ершов. Сыктывкар, 1983. – 141 с.
  4. Стиль писателя и культура эпохи: Межвузовский сборник научных статей / Отв. ред. Л.Ф. Ершов. Сыктывкар, 1984. – 148 с.
  5. Портрет в художественной прозе: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. Л.Ф. Ершов. Сыктывкар, 1987. – 146 с.
  6. Персонаж и предметный мир в художественном произведении: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. Т.Я. Гринфельд. Сыктывкар, 1988. – 153 с.
  7. Проблемы изображения материального мира в художественной прозе: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. Т.Я. Гринфельд. Сыктывкар, 1989. – 154 с.
  8. Цвет и свет в художественном произведении: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. Т.Я. Гринфельд. Сыктывкар, 1990. – 125 с.
  9. Русские говоры Коми ССР и сопредельных областей: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. В.В. Колесов. Сыктывкар, 1990. – 149 с.
  10. Прекрасное в образном мире произведения: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. В.С. Манаков. Сыктывкар, 1994. – 144 с.
  11. «Чувство природы» в русской литературе: Коллективная монография / Отв. ред. Т.Я. Гринфельд. Сыктывкар, 1995. – 432 с.
  12. Анализ художественного произведения: Учебное пособие / Отв. ред. Н.В. Кожуховская. Сыктывкар, 2005. – 96 с.

АВТОРСКИЕ ИЗДАНИЯ: алфавитный перечень учебных пособий и монографий

  1. Волкова Т.Ф. Древнерусская литература в круге чтения печорских крестьян. Печорские редакции средневековых повестей: Учебное пособие по спецкурсу. Сыктывкар: Изд-во СыктГУ, 2005. – 308 с.; Изд. доп.: Саарбрюккен: Palmarium Academic Publishing, 2013. – 384 с.
  2. Гурленова Л.В. Проза Вячеслава Шишкова: вопросы поэтики: Учебное пособие по спецкурсу. Сыктывкар, 1989. – 87 с.
  3. Гурленова Л.В. Чувство природы в русской литературе 1920-1930-х гг. Сыктывкар, 1998. – 179 с.
  4. Глебко Г.И. Словарь ойконимов бассейна Нижней Печоры. Сыктывкар: Изд-во СГУ, 2009. – 187 с.
  5. Кобелева И.А. Фразеологический словарь русских говоров Республики Коми. Сыктывкар: Изд-во СыктГУ, 2004. – 312 с.
  6. Кобелева И.А. Фразеология русских говоров Республики Коми: Учебное пособие. Сыктывкар: Изд-во СыктГУ, 1999. – 84 с.
  7. Кобелева И.А. Русская диалектная фразеография: грамматический аспект (на материале словарей говоров Русского Севера). СПб.: Наука, 2007. – 200 с.
  8. Кожуховская Н.В. Эволюция чувства природы в русской прозеXIX века. Сыктывкар, 1995. – 145 с.
  9. Кожуховская Н.В. Литературный процесс и эволюция картины мира: Учебное пособие по спецкурсу. Сыктывкар, 2002. – 80 с.
  10. Манаков В.С. Сатирико-юмористическая проза. Проблемы жанра и стиля: Учебное пособие по спецкурсу. Сыктывкар, 1989. – 87 с.
  11. Мелихов М.В. Древнерусские воинские повести. Проблемы сюжетосложения и идейно-художественная трансформация жанра в книжной и рукописной традицииXV —XVIII веков. Сыктывкар: Изд-во СыктГУ, 2001. – 270 с.
  12. Прокуратова Е.В. Старообрядческая культура Коми края XVIII –XX веков: книгописная деятельность и литературное творчество удорских староверов. СПб.: Пушкинский Дом, 2010. – 528 с.
  13. Сергиева Н.С. Пространство и время жизненного пути в русском языковом сознании. СПб.: Наука, 2009. – 316 с.

См. также издания преподавателей кафедры – участников научных коллективов – по традиционной народной культуре:

Источник

Статья "Проза Татьяны Брыксиной в контексте журнала «Отчий край»"

Современные литературоведы в последнее время уделяют много внимания термину «чувство природы». Как отмечает Л. Гурленова: «Оно синтезирует в себе понимание природы, то есть мировоззренческий аспект, и чувственное восприятие естественной среды, определяющее качества её художественного изображения, то есть эмоционально-эстетический аспект» .
В творчестве Т. Брыксиной мировоззренческий аспект «чувства природы» обогащается новым содержанием. Отношение к природе – это не только нравственный критерий оценки человека. Природа становится своеобразным «средством» воспитания.
Т. Брыксина известна волгоградскому читателю, прежде всего как поэт. Для лирической героини Т. Брыксиной, по мнению В.Б. Смирнова, характерна резкая амплитуда чувств и настроений – «от игривого, шаловливого восприятия ухажеров и элегического, а иногда и иронического восприятия своей бабьей доли, до трагических строчек…, что свидетельствует о глубокой страстности, психологической сложности и духовной силе ее натуры» . «Я женщина лета, цветеньем травы / Наполнены грезы мои до рассвета. / Батисты ночные – синей синевы! – / Скользят по сияющей глади паркета». «О, этот зной из-под ресниц – / Калмыковатый, острый, жгучий! / Я покраснею до ключиц / И засмеюсь на всякий случай» («Июнь крапивой зарастет. »).
Т. Брыксина – одна из первых волгоградских авторов-поэтов, представивших на суд читателя свою прозу, в конце 1990-х годов 20 века. Основная тема и поэтических, и прозаических произведений Т. Брыксиной – становление души: её рождение и формирование. В стихотворном примечании к повести «Трава под снегом» Т. Брыксина пишет, что «чужая жизнь скучна. но есть страница/иль строка, толкующая смысл живых однообразий всех судеб на земле». Действительно, в сложной судьбе героини (самой Т. Брыксиной), в её мыслях и чувствах, поступках и переживания каждый читатель сможет найти что-то своё, близкое и знакомое. О. Шестинский в рецензии на книгу «Трава под снегом» пишет, что «содержание донельзя простое. Захватывает в ней не сюжет, а развёртывающаяся дорога жизни, по которой идёт девочка-подросток, и обласканная и обиженная одновременно. У девочки умерла мать, и её нравственное созревание, ищущее и наивное, трагически связано с этой безвозвратной потерей» . На формирование характера главной героини этих автобиографических повестей повлияла, прежде всего, любовь к малой родине – Иноковке, с которой у девочки связаны только светлые воспоминания. Богата природа Иноковки. «Кажется, нет конца и края полям и переселкам. От хвойного леса кружится голова, по обочинам полынок мешается с цветущим разноцветьем. Иноковка – это колыбель моего сердца. Моя Воронка, берега которой со всеми своими излуками, отмелями, бродами и омутами . знакомыми мне до самой мелочи. Родина! Что тут попишешь. ». Именно пейзажные зарисовки напоминают, что пред нами проза поэта. Как отмечает О. Шестинский: «Много, много чудесных описаний в книге, заставляющих читателя очаровываться ликами земли, такими разными и такими манящими» . В. Смирнов объясняет данную линию в творчестве Т. Брыксиной: «Она росла в морозном Заволжье. Этот край наделил её силой мечты и впечатлительностью, навсегда сделал по-язычески страстной поклонницей природы, наделил чутким к чужому страданию сердцем, на всю жизнь внес сумятицу в душу» .
Постепенно в повестях Т. Брыксиной вместе со взрослением автобиографической героини происходит и углубление ее взглядов. Можно сказать, что автор здесь следует тем принципам, которые разрабатывались в поэтических произведениях. Как замечает Е. Попова, «от частных впечатлений детства (она) идёт к философскому осмыслению человеческого бытия, к широкому обобщению: Малая Родина, Иноковка – неотъемлемая часть большой Родины – России» . Героиня, оставаясь романтиком в душе, «не закрывает глаза на неустроенность жизни, на её нищенскую скудность, на её чиновничье безразличие к нуждам «малых сил» . Тане приходится самой пробивать себе дорогу к поэзии, она вынуждена экономить и работать на химическом заводе. Не поможет и бесприютный скиталец отец, который не нашел в себе силы выпрямиться под гнетом жизни. Кто виноват? Почему все так устроено? Вот те вопросы, которые волнуют автора. Но в книге, по мнению О. Шестинского, есть оптимистические ноты: «что бы ни происходило в России, чист русский народ» …

Читайте также:  Лучшие зарубежные писатели которые рассказывали о природе

Список литературы
Гурленова, Л. Изучение темы природы в русской литературе (понятийно-терминологический аспект) / Л. Гурленова // Природа и человек в художественной литературе – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2001. – С. 16.
Смирнов, В.Б. Татьяна Ивановна Брыксина / По следам времени. Из истории писательской организации писательской организации Царицына – Сталинграда / В.Б. Смирнов. – Волгоград: Комитет по печати, 1996. – С. 251.
Шестинский, О. Свет от книги идёт! /О. Шестинский // Отчий край. – 1999. – №2.– С. 57.
Там же. С. 58.
Смирнов, В. Рецензия на книгу «У огня» / В. Смирнов // Волга. – 1982. – №7. – С. 166.
Попова, Е. Дорога к дому / Е. Попова // Отчий край. – 1999. – №4. – С. 214.
Шестинский, О. Свет от книги идет! / О. Шестинский // Отчий край. – 1999. – №2. – С. 58
Там же.

Источник

Пейзаж в русской лирике к вопросу о национальном о

Национальная природа, по определению Г. Гачева, в совокупности со складом психики и мышления составляет национальную целостность или Космо-Психо-Логос. Проблема национального пейзажа является составной частью общей проблемы национального своеобразия словесного искусства, поэтому опре-делить принципы изображения родной природы в русской поэзии (на примере стихотворений Н. Рубцова) представляется особенно важным.
Впервые проблема национального пейзажа была выдвинута в 1823 году критиком Орестом Сомовым в обширной статье «О ро-мантической поэзии». В этой статье поставлен важнейший вопрос о самой возможности русского национального своеобразия. «Часто я слыхал суждения, что в России не может быть поэзии народной… что природа нашего Отечества ровна и однообразна, не имеет ни тех блестящих прелестей, ни тех величественных ужасов, которыми отличается природа некоторых других стран, и потому наша природа не одушевляет поэтов…». С этим распространенным в то время суждением Сомов согласиться не может, он указывает на величайшее разнообразие природы и климата России: на севере – вечные льды и северные сияния, ближе к ним – дикие скалы Финляндии и великолепные озера, реки и водопады; на юге – равнины, «покрытые тучною травою и усеянные бесчисленными стадами…» [10: 129–132].
Именно таким, экзотическим и разнообразным, восприняли национальный пейзаж поэты-романтики, превратив его тем самым «в своего рода эстетизированный пейзаж» [6: 9]. И только со второй половины 20-х годов А. С. Пушкин вносит новое понимание национального пейзажа как обыкновенной природы средней полосы. Именно такое, пушкинское видение русского национального пейзажа, «станет во многом характерным для русской литературы» [6: 10]. Теперь и художники, и писатели представляют типичный национальный пейзаж как бескрайний простор, в котором отсутствие внешних красивостей возмещается особого рода лиричностью и приглушенностью колорита.
Традиционный художественный образ родной земли, по мнению литературоведов, был создан М. Ю. Лермонтовым в знаменитом стихотворении «Родина». Именно такое понимание русской земли, которая вызывает необъяснимое чувство странной любви «за что не знаю сам», и стало определяющим для писателей не только XIX, но и ХХ века. Л. Гинзбург отмечает, что именно Лермонтов сделал тему Родины главной для следующего века, с тех пор каждый писатель по-своему развивает и обогащает ее. Традиционные поэтические формулы, такие как «слава, купленная кровью», «полный гордого доверия покой», «темной старины заветные преданья» теснятся во второй части стихотворения новым худо-жественным ракурсом благодаря которому, «в стих сплошным потоком вступают прозаизмы…» [5: 248].
Действительно, Лермонтов не погружается в изображение «эстетизированного пейзажа», свойственного традиции романтической поэзии; напротив, описания родной природы отличаются строгостью, простотой и незатейливостью.
Холодное молчание степей, реки и бескрайние леса, проселочные дороги, дрожащие огни печальных деревень, холмы и березы, простые избы – такие константы образуют образ России в стихотворении М. Лермонтова, а также сквозной нитью проходят в творчестве разных поэтов, в том числе, и Н. Рубцова. При этом лирический герой Лермонтова смотрит на народный мир, хоть и «с отрадой», но все же – со стороны, взглядом постороннего человека, наблюдающего за жизнью народа. Лирический герой Рубцова занимает иную позицию: он сам часть этого природного мира, житель избы, покрытой соломой. Каждый писатель по-своему раскрывает этнопоэтические константы, повторение универсальных поэтических образов вовсе не означает их мертвого копирования: из сочетания разных констант и художественных акцентов рождаются новые, характерные для того или иного творческого мира, смыслы.
Родина в поэтическом изображении Рубцова – это грибные сказочные леса, древние погосты, вереницы птиц, журавли, избушки и цветущие луга, лошадь на мосту, безвестные ивы, омутные воды, березы и холмы, а также – жаркие небеса, молитвы, таинственные голоса (звон бубенцов, хоровое пенье) и Божий храм, исчезающий в веках, как сон.
Этнопоэтическая константа холма является одной из важнейших констант образа Родины и выполняет образотворческую и описательную функции: издревле на холмах возводили церкви. В стихах Н. Рубцова именно на холме сгущаются исторические видения. В одном случае, лирический герой скачет «по холмам задремавшей отчизны», в другом – взбегает на холм. Это действие перекликается с мотивом восхождения на гору Сион сакрального или мифического персонажа в восточночнославянских заговорах. Восхождение дается нелегко, ведь «гора – символ трудности. Она всегда сопровождается эпитетами высокая и крутая» [9:75].
В устном народном творчестве холм, как и гора – обозначает чужое пространство: «гора – центр и в то же время вертикаль (высшая точка)» [1:89]. Одновременно холм является сакральным местом, известная гора Сион «может выступать и как образ антимира, пространства, отмеченного такими признаками, как «не-звучание», «не-делание», отсутствие всего живого и признаков присущих объектам в «нормальном» мире. <…> В то же время Сияньская гора – это центр мира. На ней стоят дерево, камень, храм, церковь, столб, колодец, книга – славянские фольклорные аналоги «мировой оси»« [1: 90].
В художественном мире стихотворений Н. Рубцова на холмах, под березами, раскинулись большие русские деревни. Как правило, рядом протекает река. Так в стихотворение «Жар-птица»:

Когда приютит
задремавшее стадо
Семейство берез на холме за рекой,
Пастух, наблюдая игру листопада,
Лениво сидит и болтает ногой [7: 129].

Когда по весне река выходит из берегов, то холмы становятся островами:

Холмы и рощи стали островами.
И счастье, что деревни на холмах [7: 157].

Читайте также:  Что принадлежит к неживой природе

На холмах – деревни и села, а в селе обязателен Божий храм с древней колокольней:

А дальше за лесом –
большая деревня.
Вороны на елках, старухи в домах.
Деревни, деревни вдали на холмах,
Меж ними село
с колокольнею древней [7: 129].

Глухие леса, реки и холмы, деревни и колокольни – вот типичный пейзаж русской земли, давно прошедшие события веют здесь смутной грустью:
В твоей судьбе, – о русская земля! –
В твоей глуши с лесами и холмами,
Где смутной грустью веет старина [7: 173].

Фольклорная традиция связывает холмы с воинственными противниками, определяя в один родственный ряд гору, курган, холм, насыпь и могильник. Таким образом, константа холма обрастает все большим культурным значением: при мифоло-гическом подходе гора или холм – это образ антимира, иной священной реальности, в которой ничего не происходит, древняя гора Сион, вбирающая «мировую ось»; одновременно гора в значении насыпи, могильника – это и средоточие национальной истории, ведь ее недра хранят останки павших воинов и память об их деяниях.
Старинная деревня, расположенная на холме, является своего рода и центром земли, из которого произрастает вся Россия:

Мать России целой – деревушка,
Может быть, вот этот уголок [7: 135].

Память об исторической судьбе России хранят старинные холмы и леса, овеянные «смутной грустью» народных песен. Непроходимые леса в художественном мире Рубцова соотносятся с особой, сказочной реальностью, с «краем чудес», где слышится «детское пение» [7: 147].
Мир таинственный и запредельный проникает к человеку своим звучанием. Если в стихотворениях «В лесу» и «Сапоги мои скрип да скрип» детским пением чаруют ведьмы, то в других стихотворениях Н. Рубцова упоминаются печальные звуки, пение незримого хора, звон бубенцов и приглушенные неясные голоса. Музыкальность оказывается очень важной составляющей духовного устройства реальности. Художественный мир Николая Рубцова во многом обусловлен особым поэтическим слышанием, умением воспринять и передать скрытую, не для всех доступную, музыкальность бытия, мелодические колебания различной напряженности: «Я слышу печальные звуки, которых не слышит никто» говорится в стихотворении «Прощальное». О необходимости внутреннего слуха, который бы улавливал звучание «мирового оркестра» писал еще Александр Блок в статье «Душа писателя». При этом «мировой оркестр» соотносится А. Блоком с народной душой так, что скрытая в предметах мелодия и народное мировоззрение оказываются едиными. «Неустанное напряжение внутреннего слуха, прислушиванье как бы к отдаленной музыке есть непременное условие писательского бытия. Только слыша музыку отдаленного «оркестра» (который и есть «мировой оркестр» души народной), можно позволить себе легкую «игру»« [2: 128].
В поэзии Н. Рубцова отдаленная музыка народной души присутствует постоянно, замирая между холодными небесами и холмами, тревожит и зовет лирического героя к чему-то далекому и неведомому:

Наслаждаясь ветром резким,
Допоздна по вечерам
Я брожу, брожу по сельским
Белым в сумраке холмам.
Взгляд блуждает по дремотным
По холодным небесам,
Слух внимает мимолетным,
Приглушенным голосам [7: 102].

Чудесное детское пение соотносится со «славным временем», с лучшими годами жизни поэта, повторяющиеся звуки наполняют душу лирического героя волнением:
Скачут ли свадьбы в глуши потрясенного бора,
Мчатся ли птицы, поднявшие крик, над селеньем,
Льется ли чудное пение детского хора, —
О, моя жизнь! На душе не проходит волненье [7: 421].

Константа детского пения в стихотворениях Н. Рубцова «У размытой дороги» и «Жар птица» перекликается с детским пением в стихотворении И. Бродского «Проплывают облака»:

Проплывают облака, проплывают облака и гаснут…» –
это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад [3: 48].

Константа музыки, связанная с вечностью и тайной мироздания, проникает и в творчество других писателей. Например, С. Селиванова в стихотворении «Ах, какая стоит тишина» также пишет о таинственной музыке:

Еле слышен, он льется с небес –
Колокольцев серебряный звук,
Заполняя собой все окрест –
И притихшее поле, и луг.
Колыбельную небо поет,
Погружая в дремоту и сон
Землю грешную. Пусть отдохнет
Под мелодию вечных времен… [7: 85].

В стихотворении С. Селивановой присутствуют все традиционные поэтические атрибуты, составляющую аксиологическую константу музыкальности: таинственный звон, похожий на перелив колокольцев, льется с небес и образует «мелодию вечных времен».
Детский хор, звон бубенцов и мимолетные приглушенные голоса образуют таинственную мелодию человеческого бытия. Этому музыкальному орнаменту соответствует и глубинная, невыразимая сущность образа Родины. Так в лирике Н. Рубцова воплощается со-кровенный диалог человека и мира.
Наиболее выразительно проявляется этот диалог в стихотворениях Н. Рубцова «Журавли» (1965) и «Последний пароход» (1969). И в одном, и в другом стихотворении звучание мира достигает, кажется, своего предела; так, что поэт уже не облекает не-земную мелодию в какую-либо привычную музыкальную форму – от детского хора и звона бубенцов до неясных голосов – но говорит прямо: согласным хором, вбирая небесные звуки, поют темный лес и стаи журавлей. Подобная напряженность проистекает из особой пограничной ситуации, когда жизнь и смерть, совмещаясь, становятся почти неразличимыми. В «Последнем пароходе» лирическое переживание связано со смертью известного вологодского поэта Александра Яшина, которому и посвящено это стихотворение. Именно смерть человека вызывает отклик природы, суровое и грустное звучание иной реальности. Точнее, не вызывает, но –
обнажает скрытые в обычное время (суетой ли, привычными делами, страстями) глубины реальности. Именно теперь, в том самом месте, где раньше смех царил и лад:

Одно поют своим согласным хором
И темный лес и стаи журавлей
Над тем Бобришным дремлющим угором…
<…>
Скажите мне, кто в этом виноват,
Что пароход, где смех царил и лад,
Стал для него последним пароходом?
Что вдруг мы стали тише и взрослей,
Что грустно так поют суровым хором
И темный лес и стаи журавлей
Над беспробудно дремлющем угором [7: 410–411].

Происходит нравственное становление человека: «мы стали тише и взрослей». Смерть странным образом оказывается не только концом, страшным завершением и антиподом всего живого, но и «проводником» к миру сакральному и вечному, источником повышенной сердечной чуткости.
Национальный пейзаж в искусстве, в живописи и в литературе, прошел свой долгий путь развития и становления: от романтической эстетизации, воспевания необычной экзотической природы, к видению глубинной красоты, даже святости, в обыкновенном и незатейливом, привычном ландшафте. Однако не только пейзаж, но и особое состояние духа, определяющего склад психики и мышления, формирует национальный образ мира. В лирике Н. Рубцова потусторонний мир настойчиво проникает в повседневную реальность через звучание. Пение незримого или детского хора, звон бубенцов, мимолетные приглушенные голоса, «печальные звуки, которых не слышит никто» образуют таинственную мелодию человеческого бытия, которому соответствует глубинная, невыразимая сущность образа Родины.

1. Белова О.В., Петрухин В.Я. Фольклор и книжность, миф и исторические реалии. – М.: Российская академия наук, институт славяноведения, 2008.
2. Блок А.А. Душа писателя / Собрание сочинений: в 6 т. – Л.: Художествен-ная литература, 1982. Т. 4.
3. Бродский И.А. Малое собрание сочинений. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2012.
4. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. – М.: Акаде-мический Проект, 2007.
5. Гинзбург Л.Я. О лирике. – М.; Л.: Советский писатель, 1964. – 382 с.
6. Пигарев К.В. Русская литература и изобразительное искусство. Очерки о русском национальном пейзаже середины XIX века. – М.: Наука, 1972.
7. Рубцов Н.М. Сочинения: Прижизненные издания; Избранное / Сост. Н.И. Дорошенко. – М.: Российский писатель, 2006.
8. Селиванова С.Д. Стихотворения. – М.: Российский писатель, 2011.
9. Сидельников В.М. Поэтика русской народной лирики. Пособие для вузов / Под ред. Л.И. Тимофеева. – М.: Гос. уч.-пед. изд-во мин-ва просвещения РСФСР, 1959.
10. Сомов О.М. О романтической поэзии: Опыт в трех статьях. – СПб.: Типо-графия Императорского воспитательного дома, 1823.

Опубликовано: Чернова, А. Е.. Пейзаж в русской лирике: к вопросу о национальном образе мира // Национальные образы мира в художественной культуре: Материалы Международной научной конференции, посвященной 85-летию со дня рождения литературоведа, философа, культуролога Г. Д. Гачева (1929–2008). – Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых (ООО «Полиграфсервис и Т»), 2015. – С. 349- 354.
24–26 октября 2014 года

Источник

Книга quot Русская натилософская проза второй половины ХХ века Учебное пособие quot

Опубликовано автором

"Царь-рыба", Астафьев: главные герои и содержание

Эта статья рассматривает одну из ключевых новелл цикла «Царь-рыба». Астафьев, большая часть произведений которого посвящена военной тематике, здесь выступает в несвойственном ему амплуа писателя-деревенщика. Несмотря на это, автор показал себя настоящим знатоком сельской действительности, человеческих душ и сложности взаимоотношений.

О книге

Сборник новелл «Царь-рыба» Астафьева был опубликован в 1976 году. Главной темой всех рассказов, включенных в него, стало описание связей человека и природы в нравственно-философском аспекте. То есть отношение героев к природе выступает средством выявления личностных пороков и достоинств человека.

В сборник входит двенадцать рассказов, один из которых имеет то же название, что и весь цикл, — «Царь-рыба». Именно это произведение является ключевым для понимания авторского замысла. В нем же сосредоточены все темы и мотивы, встречающиеся в других новеллах сборника.

Краткое содержание: Астафьев, «Царь-рыба»

Содержание начинается с описания главного героя – Игнатьича. Он слывет среди односельчан как бескорыстный человек, никогда не отказывающий в помощи, умный и находчивый, а также как непревзойденный мастер рыбной ловли. Игнатьич — самый зажиточный деревенский житель, в его хозяйстве все разумно и налажено. Он готов прийти на помощь к любому и не просит за это ничего, но нет в его поступках искренности. Вот и с родным братом отношения у главного героя совершенно не ладятся.

Лучший рыбак

Игнатьич – лучший рыбак в деревне, нет ему равных в этом ремесле. Он обладает небывалым рыбацким чутьем, опытом, который передался ему от предков, и знаниями, полученными за долгие годы практики.

Виктор Астафьев («Царь-рыба» поднимает сложный вопрос взаимоотношений индивидуума с природой и обществом) совершенно не пытается идеализировать своего героя. Автор открыто говорит о том, что свои навыки и опыт Игнатьич часто использовал во вред односельчанам и природе, потому что промышлял браконьерством. Он прекрасно осознает, какое зло причиняет природе, уничтожая рыбу в неограниченных количествах. Герой знает о каре, которая может его постичь, если он будет пойман рыбнадзором. Толкают его на такое опасное преступление непомерная жадность и жажда наживы. Все то немалое добро, что уже имеет Игнатьич, кажется ему недостаточным.

Царь-рыба

Рассказ Астафьева «Царь-рыба» имеет ярко выраженную морально-нравственную направленность, поэтому роковая встреча с природой, воплощенной в царь-рыбе, была для Игнатьича неизбежной.

Увидев огромного осетра, главный герой изумился невообразимым его размерам. Удивительно, что такая огромная рыбина смогла вырасти, питаясь «вьюнцами» и «козявками». Однако не только эти чувства посетили Игнатьича, что-то зловещее почудилось ему в облике царь-рыбы. Не сможет он в одиночку одолеть такое чудовище.

Но мысли о том, чтобы позвать брата и механика на подмогу, немедленно вытеснила жадность: придется же делить осетра с помощниками. В этот момент герою даже стало стыдно перед самим собой за собственные чувства. Но недолго длился стыд. Игнатьич решил принять его за азарт, заглушая голос разума. К тому же в нем проснулась рыбацкая гордость: такая рыба попадается только раз в жизни, и то не всякому, нельзя упустить шанс показать свою удаль.

Борьба

Игнатьич решает, что сегодня его добычей станет царь-рыба. Астафьев начинает описание суровой борьбы человека с природой. Его герой отважно бросается на осетра, пытается его оглушить обухом топора. Но сам падает в воду, где вместе со своей добычей оказывается опутан сетями, а рыболовные крючки впиваются в его тело.

И только после этого осознал Игнатьич, что не сможет одолеть в одиночку такую рыбу. Теперь у рыбака и его улова впереди одна участь – смерть. Пытаясь спастись, герой безуспешно стремится вырваться из пут, молит рыбу отпустить его. Венцом отчаяния становится преодоление собственной гордыни – Игнатьич зовет брата на помощь. Но в ответ слышится лишь эхо.

Главный герой понимает, что гибнет. То, что рыба все плотнее, как женщина, прижимается к нему, приводит Игнатьича в ужас. Одновременно с этим герой начинает вспоминать свое прошлое. Но мало светлых мыслей приходит ему на ум. Он думает о том, сколько бед принес своим браконьерством. Игнатьич вспоминает незаслуженно обиженную девушку, которую когда-то любил и хотел на ней жениться. Он осознает, насколько дурно прожил свою жизнь и сколько ошибок совершил.

Герой понимает, что встреча с царь-рыбой стала для него расплатой за совершенные грехи и злодеяния. Особенно тяготит его то, как он поступил со своей невестой Глашей, безосновательно приревновав ее. И ничего из совершенного Игнатьичем не имеет оправдания.

Развязка

Продолжает описывать раскаяние Игнатьича Астафьев. Царь-рыба, герои из числа деревенских жителей и брат становятся здесь причинами для осознания главным героем своих дурных поступков.

В миг отчаяния Игнатьич взывает к Богу и умоляет отпустить «эту тварь» на свободу, признавая, что «не по руке» ему поймать царь-рыбу. Просит прощения у Глаши, каясь в том, что когда-то ее обидел. После этих слов рыба освобождается от пут и уплывает.

Игнатьич ощущает легкость: телесную – оттого, что избавился от рыбы, тянувшей его на дно, душевную – оттого, что прощены его грехи. Теперь у героя появился шанс начать жизнь заново, не совершая прошлых ошибок и не беря греха на душу.

Таков путь духовного перерождения человека, каким решил показать его Астафьев.

«Царь рыба»: анализ

Основная тема рассказа, как отмечалось выше, – взаимоотношение человека с природой. Но этим писатель не ограничивается, одновременно он поднимает и другую проблему – отношения человека с обществом.

Отношение Игнатьича к своим односельчанам и близким людям сходно с отношением героя к природе. Высокомерие, пренебрежение, снисхождение и осознание собственного могущества – вот те чувства, которые главный герой испытывает при контакте с окружающим миром.

По замыслу Астафьева, человек должен жить в гармонии с природой, быть ее частью, иначе борьба со стихией приведет его к смерти. Именно эта мысль стала сюжетообразующей в произведении.

Писатель до мельчайших подробностей прописывает символический образ Игнатьича, воплощающий того самого царя природы, который привык считать себя властителем мира. И чтобы показать всю иллюзорность власти этого псевдовластителя, Астафьев изображает его встречу с царь-рыбой. Однако примечательно то, что от этого столкновения должен погибнуть не только сам герой, но и его соперница. Судьбы Игнатьича и царь-рыбы оказываются тесно сплетены. И единственным способом выжить для обоих становится освобождение главного героя от того груза ошибок и грехов, что лежит на его душе. Именно те нравственные низости, что совершил за свою жизнь Игнатьич, становятся причиной возможной смерти его самого и царь-рыбы.

Этим рассказом Астафьев наглядно иллюстрирует идею о том, что природа – священный храм, в котором человек не хозяин, а смотритель и помощник. Только в этом случае у человека есть возможность существовать в гармонии с собой, социумом и окружающим миром в целом. В противном случае все его поступки приведут к гибели.

Образ Игнатьича

Наибольшее внимание в произведении уделил именно образу Игнатьича Астафьев («Царь-рыба»). Главные герои рассказа группируются вокруг центрального персонажа, помогая раскрыть черты его характера. Так, из взаимоотношений с односельчанами и братом мы узнаем о тщеславии Игнатьича. А когда автор рассказывает о мотивах, побуждающих героя самому бороться с царь-рыбой, открывается еще одна нелицеприятная черта его характера – жадность.

Как говорилось выше, образ Игнатьича олицетворяет царя природы, привыкшего чувствовать себя хозяином мира. Однако нельзя рассматривать этого персонажа только как отрицательного. У героя и есть и положительные черты. Он хороший хозяин, способный с умом распорядиться своим достатком. К тому же Игнатьич всегда придет на помощь нуждающемуся, какие бы мотивы его к этому ни подвигали. Ну и, наконец, чтобы стать отличным рыбаком, необходимо приложить много усилий, не лениться и стремиться к своей цели.

Таким образом, Игнатьич выступает как очень неоднозначный персонаж, наделенный как положительными, так и отрицательными чертами. И главная ошибка этого человека в том, что он не привык считаться с окружающими и ценить их. Осознав же свои прегрешения, Игнатьич получает право начать жизнь заново.

Другие персонажи

Остальные образы в рассказе «Царь-рыба» Астафьева предназначены лишь для того, чтобы оттенить образ главного героя. Примечательной можно назвать только саму царь-рыбу, выступившую в роли первородной силы. Не зря автор сравнивает ее с «доисторическим ящером».

Читайте также:  Население Великобритании численность структура и особенности национального состава

Источник

ЛитЛайф

Книга "Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века. Учебное пособие"

Оглавление

Читать

Помогите нам сделать Литлайф лучше

Глава «Уха на Боганиде» начинается описанием цветка, который навсегда остался в памяти Акима, являясь своего рода символом его жизни. Человек, подобно северному цветку, приспосабливается к трудным природным условиям. И завершается глава словами о цветке: «…Дальше было много рек, речек и озер, а еще дальше – холодный океан, и на пути к нему каждую весну восходили и освещали холодную полуночную землю цветки с зеркальной ледышкой в венце» (Астафьев 1981: 224). Образ цветка символизирует жизнь в согласии с природой северного человека. Описание цветка в начале и в финале главы способствует кольцевой замкнутости сюжета, свидетельствует об особом характере главы, запечатлевшей этический идеал автора.

Наряду с установкой на достоверность и публицистическую направленность в «Царь-рыбе» используются и условные формы повествования. Обращение в одноименной главе к притче обусловлено поиском «выхода к этическим первоосновам человеческого существования» (С. Аверинцев). Глава «Царь-рыба» является сюжетно-композиционным центром произведения. В контексте астафьевского повествования особое смысловое значение приобретает символический образ царь-рыбы, генезис и семантику которого невозможно выявить без обращения к мифологии.

Забвение исконного значения, заключенного в ее имени, приводит к той драматической ситуации, которая составила центр и стержень всего повествования, а мифопоэтический подтекст образа царь-рыбы позволил «отразиться» этому сюжету во всех остальных главах-рассказах. Смысловое наполнение центрального образа сближается с его универсально-мифологическим значением. Царь-рыба – это символ всей природы, первоосновы, «первоматери» человека. Но он поднял руку на нее, давшую ему жизнь. Эта драматически-сложная социально-нравственная коллизия и рассматривается В. Астафьевым в центральной главе повествования.

«Родственная» связь человека с рыбой, закрепленная в поверьях о ней как первопредке, позволила В. Астафьеву в качестве второго члена «оппозиции» в противостоянии человека природе избрать рыбу. Свое завершенное художественное воплощение это противоборство находит в форме притчи, которая органично врастает в художественную ткань произведения и рождается на пересечении двух планов повествования: реально-достоверного (браконьер ловит рыбу) и условного (крупный осетр превращается в мифическое существо). Картина схватки человека с рыбой также имеет двойной ракурс изображения: позиция старшего Утробина, перепуганное сознание которого мифологизирует драматическое событие, «оживляет» его символическое содержание, и авторская точка зрения – объективированное повествование. Автор психологически точно передает внутреннее состояние человека в момент его «великого противостояния» природе, чудорыбе, о которой ему доводилось только слышать. Игнатьич, герой главы «Царь-рыба», занимает особое положение в поселке Чуш. Он самый опытный браконьер, рыбу ловит «лучше всех и больше всех». И нет ничего удивительного в том, что именно на его долю выпадает встреча с царь-рыбой.

Еще не увидев своей предполагаемой добычи, ловец находится в напряженном состоянии: не попасть бы в руки рыбнадзора. Чувство страха в нем постепенно нарастает и усиливается. Отчего и «долгожданная редкостная рыба вдруг показалась Игнатьичу зловещей». А когда нечаянно срываются с языка роковые слова – царь-рыба, ловец вздрагивает. Тут-то ему и припомнился «дедушко», который говаривал: «Лучше отпустить ее, незаметно так, нечаянно будто отпустить, перекреститься и жить дальше, снова думать об ней, искать ее» (Астафьев 1981: 144). Дед, «вечный рыбак», знал множество всяких примет и магических приемов, может, потому и дожил до глубокой старости и умер своей смертью (опытнейший рыбак Куклин и тот «канул в воду, и с концами. Лоскутка не нашли»), Игнатьичу «опять дед вспомнился, поверья его, ворожба, запуки: “…Как поймаш… малу рыбку – посеки ее прутом. Сыми с уды и секи, да приговаривай: «Пошли тятю, пошли маму, пошли тетку, пошли дядю, пошли дядину жану!» Посеки и отпущай обратно, и жди. Все будет сполнено, как ловец велел”» (Астафьев 1981: 150).

Но не смог Игнатьич подавить в себе жадность. И только оказавшись в холодной осенней воде рядом с рыбой, он взмолился: «Господи! Да разведи ты нас! Отпусти эту тварь на волю! Не по руке она мне!» (Астафьев 1981: 145). И страх переходит в первобытный ужас, когда ловец чувствует, что рыба тянется к человеческому телу, стремится прижаться к нему. Проведя несколько часов в воде бок о бок с рыбой, пораненный такими же удами, что были всажены в нее, ловец видит в царь-рыбе антропоморфное существо, обладающее разумом и душой. От ужаса и беспомощности он думает: «Да уж не оборотень ли это?!» Здесь автор запечатлел важный момент изменения сознания героя: пробуждение прапамяти, когда человек и природа были едины, что воплощалось в антропоморфных представлениях, и человек мыслил окружающее себе подобным. Отсюда и вполне оправданное предположение о царь-рыбе как оборотне.

Человека мучает двойственное восприятие рыбы: с одной стороны, он наделяет ее разумными действиями, а с другой, сознает, что это тварь. Тем ужаснее его состояние: человек и рыба оказались «повязанными одной долей» («…Такое-то на свете бывало ль?»). Победительницей из единоборства выходит рыба: «яростная, тяжко раненная, но не укрощенная… Буйство охватило освободившуюся, волшебную царь-рыбу» (Астафьев 1981: 154–155). Человек же, остатками сил хватаясь за жизнь, «изорванно, прерывисто» сипит: «Прос-сти-итеее… се-еэээээ…»

Благодаря притче, положенной в основу главы о царь-рыбе, изображенная Астафьевым ситуация приобретает обобщенно-символический смысл. Притча расширяет хронологические границы повествования. Частный конфликт перерастает в общечеловеческий: в единоборство вступают «реки-царь» и «всей природы царь».

Притча отвечает на вопрос: как могло случиться, что повязались одной долей рыба и человек? Ответ кроется в поучении деда, вечного рыбака, который «беспрестанно вещал» трескучим, ломаным голосом: «А ешли у вас, робяты, за душой что есть, тяжкий грех, срам какой, варначество – не вяжитесь с царью-рыбой, попадется коды – отпушшайте сразу… Ненадежно дело варначъе! (Астафьев 1981: 150). Это поучение деда – из разряда промысловой табуации. Однако Игнатьич, хотя и занимает особое положение в поселке Чуш, и рыбак он удачливый, зарвавшись в своем браконьерском азарте, забывает предупреждение деда, ставшее для героя пророческим. Старший Утробин воспринимает его как пустое суеверие: «Мало ли чего плели ранешние люди, знахари всякие и дед тот же – жили в лесу, молились колесу…» (Астафьев 1981: 144).

После того как Игнатьич вспомнил свой давний грех (унизил и оскорбил девушку), все происшедшее с ним он начинает воспринимать как расплату: «Пробил час, пришла пора отчитаться за грехи». Со словами о прощении Игнатьич обращается и к той, перед которой виноват будет пожизненно, к Глаше Куклиной. «Не зря сказывается: женщина – тварь божья, за нее и суд, и кара особые… Прощенья, пощады ждешь? От кого? Природа, она, брат, тоже женского рода! Значит, всякому свое, а богу – богово!» Автор подчеркивает женское начало и в рыбе: «…Рыба плотно и бережно жалась к нему толстым и нежным брюхом. Что-то женское было в этой бережности, в желании согреть, сохранить в себе зародившуюся жизнь». Таким образом выстраивается смысловой ряд: девушка, природа, царь-рыба…

Оказавшись на грани смерти, человек оглядывается назад, в свое прошлое, осознавая неотвратимость возмездия и с ужасом ожидая его. Прожитая жизнь предстает перед Игнатьичем в новом свете, в другом измерении. Именно это «озарение», настигшее его осенней ночью в водах Енисея, вызванное встречей с «волшебной царь-рыбой», помогает герою пережить духовное воскрешение. Вдруг в абсолютной тишине он слышит «собственную душу, сжавшуюся в комок» (курсив мой. – А.С.). (Астафьев 1981: 148). И взор его тянется от реки к небу. Он, молящий на пороге смерти о прощении, отрешенно думает: «Не все еще, стало быть, муки я принял». После того, как рыба покидает его, душе становится легче «от какого-то, еще не постигнутого умом, освобождения» (Астафьев 1981: 155). Таков финал главы о царь-рыбе во всех последующих после первого издания произведения публикациях. Этот финал не дает ответа на вопрос, спасется ли Игнатьич. Однако испытанное им «освобождение» позволяет надеяться на это.

Читайте также:  Песни которые слушают на природе

Источник



Царь рыба как притча

Цитата: «Тишина. Такая тишина, что собственную душу, сжавшуюся в комок, слышно».

Проблематика:

  • нравственная (покаяние как путь очищения и освобождения личности);
  • экологическая (чем больше человек познаёт природу, тем больше губит её).

Смысл названия: Царь-рыба — это просто крупный осётр. Но в рассказе Астафьева он символизирует саму природу, которую человек пытается покорить себе и заставить служить своим целям. В финале рыба уходит, едва не погубив рыбака. Она погибнет от всех этих крючьев, которые в неё вонзились. И автор всерьёз опасается, что так может произойти и с природой: человек не покорит её себе, но основательно разрушит.

Литературное направление: реализм.

Литературный жанр: рассказ.

Жанровые особенности: рассказ «Царь-рыба» — это часть большого одноимённого повествования в рассказах. Все рассказы объединены временем и местом действия, а вот герои в них разные.

Время и место действия: действие рассказа происходит в Сибири, время — современное автору.

Действующие лица

Игнатьич — рыбак, хваткий и деятельный мужчина.

Царь-рыба — гигантская рыба (по всей видимости, осётр). По мнению обитателей деревни, эта рыба вершит суд над грешниками.

Краткое содержание

Игнатьич — человек непростой: вроде бы и толковый, и деловитый, а с людьми у него отношения не ладятся. Даже с родным братом Игнатьич не может найти общий язык.

Игнатьич очень любит ловить рыбу. Ему в этом деле везёт: на клёв жаловаться не приходится. Иногда Игнатьич браконьерствует, отлавливая слишком много рыбы. Но угрызения совести его не мучают: Игнатьич только опасается, что его поймают.

Однажды снасти Игнатьича принесли сказочный улов — гигантскую царь-рыбу. Рыба была столь велика, что Игнатьич подумал было: не вытащу сам, надо звать на подмогу. Но тут перевесила жадность: делиться ведь придётся. Представив, что в этой рыбе примерно два ведра икры, Игнатьич собрался с духом и попытался оглушить осетра обухом топорика, но сам попал в воду. Запутавшись в своих же снастях, Игнатьич оказался с царь-рыбой на равных: они оба стремились освободиться, но крючки ранили их всё больше.

И тогда Игнатьичу вспомнилась история, рассказанная старым дедом-рыбаком: если у тебя на душе есть какой-нибудь грех, царь-рыба тебя погубит. Игнатьич стал вспоминать обо всех своих прегрешениях, и ему пришло в голову, что когда-то он поглумился над своей невестой Глашей, так любившей его. Игнатьич просит у девушки прощения и молится о своём спасении. И царь-рыба высвобождается из рыболовных снастей, перестаёт затягивать Игнатьича на глубину. Игнатьич чувствует, что он освободился — не только от рыбы, но и от давней душевной тяжести. Начинается новая жизнь.

Задания для подготовки к ЕГЭ и ОГЭ

Как звали девушку, которую обидел когда-то главный герой рассказа «Царь-рыба»?

Ответ. Глаша.

Обозначьте основную проблему рассказа В. П. Астафьева «Царь-рыба».

Ответ. Нравственная проблема. Проблема экологии является в рассказе лишь следствием проблем человечности: думая только о себе, мы забываем об окружающих (в том числе и о братьях наших меньших).

Что в царь-рыбе особенно сильно интересовало Игнатьича?

Ответ. Икра. Игнатьич подозревал, что сам не справится с царь-рыбой. Но звать на помощь не стал: он надеялся, что в рыбе не меньше двух вёдер икры, и не хотел делиться.

Источник

Анализ произведения «Царь-рыба» (В.П. Астафьев)

Астафьев относится к писателям-деревенщикам, которые в своих произведениях пытались донести до читателя необходимость сохранения русской культуры, затрагивали темы экологии и сохранения окружающей среды, нравственности жителей деревни и города. Повесть Царь-рыба входит в одноименный цикл рассказов, объединенных местом и временем действия, темами браконьерства и отношений между человеком и природой. Многомудрый Литрекон предлагает Вам анализ произведения «Царь-рыба» по плану.

История создания

Рассказ «Царь-рыба» является ключевым в сборнике, что отражено в его названии. Сборник был написан в 1976 году и сначала публиковался в журнале «Наш современник» по мере написания новых рассказов. «Царь-рыба» был пятым.

Затем автор выстроил повести в отдельном сборнике, следуя композиционной логике. В сборнике он повествует о жизни людей у реки, частыми сюжетными ходами рассказов являются: преступление против природы и последующее наказание. Чаще всего это браконьерство в рыбной ловле. Все произведения в сборнике автобиографичны. Сам писатель долгое время жил в глубинке и наблюдал за нравами местных жителей.

История написания рассказа «Царь-рыба» была не менее драматична, чем история публикации. Автор имел напряженные отношения с цензурой. Но именно эта работа по счастливой случайности начала выходить в свет по частям и без правок! Писатель был удивлен, как и его друзья, но на втором выпуске уже получил предупреждение сверху: «Островата вещь-то, Виктор Петрович, почистил бы». Естественно, Виктор Петрович не почистил, и третий номер с рассказом не выпустили в печать. Однако к тому моменту книга стала резонансной, и не дать ей хода было уже невозможно. Рассказ просочился в зарубежную печать и вызвал полемику. Поэтому произведения Астафьева из этого цикла продолжили печатать, и «Царь-рыба» имел наибольший успех. Власти же сменили гнев на милость и наградили талантливого автора государственной премией СССР.

Жанр, направление

Рассказ «Царь-рыба» написан в реалистическом направлении и относится к деревенской прозе. Сам сборник автор определил, как «повествование в рассказах».

Доказать это нетрудно: в центре повествования один главный герой, других персонажей минимум, объем краткий, сюжетная линия — одна. Особенностью можно назвать рекурсию главного героя. Основной конфликт происходит в нем самом, внешняя борьба с осетром перенеслась во внутрь и вскрыла давний нарыв. Герой вспоминает свое прошлое, действие переносится туда же.

Смысл названия

Царь-рыбой в давние времена называли осетра, одну из самых ценных рыб. В рассказе и всем цикле этот мифический образ-символ гигантской рыбы олицетворяет собой всю природу, силу стихийную и властную над человеком. Это природа-мать, несущая в себе новую жизнь – множество икринок. Также в рассказе она олицетворяет судьбу и нравственное начало, способное судить и наказывать человека за его проступки.

Так вспоминает слова дедушки Игнатий, когда встречает царь-рыбу:

«А ешли у вас, робяты, за душой што есь, тяжкий грех, срам какой, варначество – не вяжитесь с царью-рыбой, попадется коды — отпушшайте сразу. Отпушшайте, отпушшайте. Ненадежно дело варначье…»

Композиция

Композиция рассказа «Царь-рыба» – классическая: завязка, развитие действия и развязка.

  1. В экспозиции мы знакомимся с главным героем, узнаем о его жизни.
  2. Завязкой можно назвать момент, когда Игнатьич понял, что ему попался особенный улов.
  3. Кульминацией является борьба рыбы и Игнатьича за жизнь, во время этих сцен появляются ретроспективные воспоминания героя о Глаше.
  4. После покаяния в грехах наступает развязка – рыба отступает, и герой остается жив.

Суть: о чем рассказ?

Рассказ раскрывает взаимоотношения человека с природой и другими людьми. Отношение человека к природе становится показателем духовного состояния личности, его моральных качеств.

Главный герой, Зиновий Игнатьич, занимается браконьерством и незаконно ловит рыбу, хотя в ней не особо нуждается, им движет жадность. Он считает себя царем природы, думает, что она ему подвластна. Хочет поймать царь-рыбу, чтобы похвалиться перед односельчанами, и не зовет на помощь, потому что из-за жадности жалеет, что нужно делить добычу. За такое отношение к природе и жизни его и наказывает мифический осетр, ставя его в пограничную ситуацию между жизнью и смертью, чтобы герой осознал свои грехи и покаялся, испытал катарсис и духовно очистился.

По мере борьбы с осетром, который опрокидывает лодку и рыбака, герой вспоминает прошлое и думает, за что его могла так покарать судьба. Оказывается, давным-давно он любил одну девушку из деревни, но она предпочла ему приезжего офицера. Он уехал, Глаша осталась, и мужики подговорили Игнатьича проучить гулящую девку. Он завел ее в чащу, получил то, что хотел, и пнул ногой в реку — неглубоко, для наказания. Потом он просил прощения, но понял теперь, что этого мало. Бог вступился за женщину. Осознав это, он освободился от рыбы и выжил.

Главные герои и их характеристика

Многомудрый Литрекон перечислил образы в рассказе «Царь-рыба» в формате таблицы:

Читайте также:  35 интересных фактов о Северной Америке
Зиновий Игнатьич Самый богатый рыбак на селе, человек замкнутый, хитрый и алчный. У него сложные отношения с семьей, они с братом враждуют. Из его воспоминаний известно, что он поступил жестоко по отношению к женщине и поднял на нее руку. Им движет одна цель — нажива. Поймать рыбу он хочет в качестве трофея, чтобы получить деньги и похвастаться перед односельчанами. В какой-то момент эти мотивы становятся для него важнее жизни, но он раскаивается в своих прегрешениях и освобождается от рыбы.
Глаша Ведомая и легкомысленная девушка, которая, впрочем, была обманута так же, как и Зиновий. Офицер уехал, а она осталась наедине с суровыми деревенскими нравами. Глаша отличается кротостью и покорностью судьбе. Она не стала жаловаться на обидчика и снесла оскорбление без ропота.
Царь-рыба Это символ природного божества, которое наделено некоей судебной властью. В фольклоре местных жителей такая рыба — сама судьба. Ее удается встретить единожды, но необходимо отпустить, иначе удача обернется проклятием. Эту рыбу нельзя трогать, она священна для рыбаков, ведь они сильно зависимы от речной стихии и могут пострадать от ее гнева за чрезмерную жадность и неуважение к хозяину вод.

(жизненный путь, природа и человек, быт и нравы деревни, любовь)
Тематика рассказа «Царь-рыба» может быть описана подробнее, но растягивать разбор ею Многомудрый Литрекон не хочет (и так много информации). Поэтому если Вам необходимы дополнения, напишите в комментариях, и они появятся:

  1. Жизненный путь. Астафьев в небольшом рассказе показывает нам практически всю жизнь одного человека с помощью обобщающих отступлений: «И из-за нее, из-за этакой гады забылся в человеке человек! Жадность его обуяла! Померкло, отодвинулось в сторону даже детство, да детства-то, считай, и не было. В школе с трудом и мукой отсидел четыре зимы. На уроках, за партой, диктант пишет, бывало, или стишок слушает, а сам на реке пребывает, сердце дергается, ноги дрыгаются, кость в теле воет — она, рыба, поймалась, идет! Сколь помнит себя, все в лодке, все на реке, все в погоне за нею, за рыбой этой клятой…».
  2. Быт и нравы деревни. Писатель рисует образ деревенского быта, описывая рыбацкие будни, используя особые термины, которыми пользовались браконьеры и рыбаки. Нравы деревенских жителей мы видим в описании отношений Игнатьича с односельчанами и его воспоминаниях о невесте. Она ему изменила, и он не смог этого простить, но вместо того чтобы сохранить в себе достоинство, он по-молодости поступил с ней жестоко, о чем жалел всю жизнь. Но самое интересное, что его поступок никто не порицал. Напротив, мужики сами подговорили его наказать Глашу. Так, мы видим довольно жестокие порядки, которые далеки от городских понятий о неприкосновенности женщины. В деревне слабость была личной проблемой каждого, и с нею никто не считался.
  3. Природа и человек — это основная тема рассказа «Царь-рыба». Зиновий был наказан за то, что пересек ту грань, за которой начиналось вредительство природе, не мотивированное выживанием. Он рыбачил так много из жадности, она же заставила его оказаться один на один с Царь-рыбой. Если бы он позвал на помощь, ничего бы не случилось. Но алчность отдалила героя от близких и друзей, от природы и родной стихии. Он перестал чувствовать меру, и природа его покарала. Между человеком и ею царит гармония, но стоит ей нарушиться, и стихийные силы ставят рыбаков на место.

Проблемы

Проблематика рассказа «Царь-рыба» тоже может быть расширена по Вашему указанию:

  1. Автор затрагивает проблемы экологии, в рассказе и во всем цикле основной линией становится браконьерство. Он описывает различные наказания за нарушение природного баланса. Люди берут у окружающего мира, не зная границ и не думая о том, что этот источник может иссякнуть. Если выудить и продать всю икру, осетров не будет вообще. Кстати, они и теперь находятся в Красной книге.
  2. Проблема эгоизма и жадности раскрывается в лице Игнатьича, когда он не хочет делиться возможным уловом и славой, рискуя из-за этого жизнью. Он помогает односельчанам, но в итоге чувствует свое превосходство над ними, гордится своей помощью: «…ко всем остальным чушанцам относился с некой долей снисходительности и превосходства, которого, впрочем, не выказывал».
  3. Нищета. Не все герои рассказа удят рыбу из жадности. Автор показывает, как бедно и убого живут местные жители. У них нет другой работы, нет образования и перспектив в жизни. Они становятся рабами местной природы, хотя сами того не замечают.
  4. Невежество. Кроме рыболовного промысла и охоты, жители сел ничего не знают, поэтому их возможности сильно ограничены. Они не могут понять сути гуманизма и осознанного отношения к природе, им недоступны разумные доводы в пользу ее защиты.

Основная идея

Смысл рассказа «Царь-рыба» заключается в том, что человек — не царь природы, она сильнее его. Человек своими поступками вредит экологии, хотя должен жить в гармонии с окружающим миром и не злоупотреблять его ресурсами. За плохое обращение с матерью-природой, попытки покорить и подчинить ее себе, главный герой наказывается «свыше».

Главная мысль рассказа «Царь-рыба» состоит в нравственном очищении Игнатьича, которому была необходима эта встреча. В его воспоминаниях о Глаше мы видим негативные стороны его личности, трусость, жажду мести. Но в итоге герой кается и просит прощения, он понимает, что поступал плохо, и это его очень мучает. Мы видим, что он неплохой человек, чтобы встать на путь нравственности ему нужно озарение, что с ним и происходит в итоге борьбы с царь-рыбой.

Чему учит?

Рассказ «Царь-рыба» учит человечности, разумному пользованию природными ресурсами. Главное и ценное в жизни не нажива и богатство, не статус, а сама жизненная энергия, духовная гармония, жизнь в соответствии с законами природы и законами духовной чистоты.

«…и ему сделалось легче… от какого-то, еще не постигнутого умом, освобождения».

О чем заставляет задуматься Астафьев? Каковы нравственные уроки в рассказе «Царь-рыба»? Они состоят в том, что человеку нельзя зазнаваться и думать, что окружающий мир создан исключительно для его наживы. Нужно ответственно использовать то, что дано, и давать взамен. Жители деревни только берут рыбу и живность, но не заботятся о природе. Не менее бездумно они распоряжаются друг другом. Женщина в деревне становится такой же рыбой, которую берут, не спрашивая, и даже наказывают за сопротивление. В семьях мы видим соперничество и борьбу за материальные ценности. Вот к чему ведет хищнический менталитет рыбаков, которые грабят не только окружающий мир, но и своих домочадцев. Мы может сделать для себя такой вывод: в основе человеческих отношений должен быть обмен, а грабеж. Мы должны поддерживать нормальное состояние экосистемы и нашей семьи, а не драться за кусок, убивая всех на своем пути.

Критика

Художественные средства в рассказе «Царь-рыба» весьма изобильны и интересны. В качестве одного из главных изобразительных средств в рассказе автор использует ассоциации между человеком и природой. Астафьев раскрывает человека через природу и наоборот, используя метафоры и сравнения:

«И рыба и человек слабели, истекали кровью. Человечья кровь плохо свертывается в холодной воде. Какая же кровь у рыбы? Тоже красная. Рыбья. Холодная… Реки царь и всей природы царь — на одной ловушке, в холодной осенней воде».

Человек — это дитя природы, он должен быть един с нею, поэтому она помогает ему обличить и осознать его грехи. В повествовании о борьбе Игнатьича с рыбой его образ обобщается, и автор называет иногда его “человек”, а не по имени. Тем самым показывая масштаб взаимоотношений человека и природы.

О мастерстве автора писали многие критики:

«Огромный и неспокойный талант Виктора Астафьева — это талант действия и убеждения, нескончаемых хлопот по обретению человеком своей лучшей сути. Он не может мириться с заржавевшей правдой бытия, говорящей, что всегда и во все времена были добро и зло, поровну того и другого. Он против зла в любых долях», — писал В.Г.Распутин о писателе В.П. Астафьеве.

Источник

Опубликовано в рубрике Рыбы