Проблема взаимосвязи чувственного и рационального в познании и различные подходы к ее решению

Проблема познаваемости мира и философский скептицизм

Человеческий разум, поднимаясь по спирали познания, на каждом новом витке вновь и вновь пытается ответить на вопрос: как возможно познание, познаваем ли мир в принципе? Это не простой вопрос. В самом деле, Вселенная бесконечна, а человек конечен, и в границах его конечного опыта невозможно познание того, что бесконечно. Этот вопрос преследовал философскую мысль в самых разных формах. Вспомните слова Фауста:

Природа для меня загадка,

Я на познании ставлю крест.

В попытке ответить на него можно обозначить три основные линии: оптимизм, скептицизм и агностицизм. Оптимисты утверждают принципиальную познаваемость мира, агностики, напротив, ее отрицают. Пример оптимистического взгляда на познание — позиция Г. Гегеля, выраженная в словах: «У скрытой и замкнутой вначале сущности вселенной нет силы, которая могла бы противостоять дерзанию познания; она должна раскрыться перед ним, показать ему свои богатства и свои глубины и дать ему наслаждаться ими» [1]. Скептики же не отрицают принципиальной познаваемости мира, но выражают сомнение в достоверности знания; тогда как агностики отрицают познаваемость мира [2].

Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М.; Л., 1956. Т. IX. С. 5.

2 Исторически для обозначения «философии сомнения», как полностью отрицающей познаваемость мира, так и не делающей столь сильных выводов, применялся общий термин «скептицизм» (от греч. skeptikos — склонный к рассматриванию, размышлению). Понятия «агностики, агностицизм» (от греч. agnostos — недоступный познанию) введены в обращение в 1869 г. Т. Гексли, т.е. это сравнительно новые термины. (В современном западном словоупотреблении слово «агностик» имеет побочный оттенок, часто служит эвфемизмом для «атеист»: последнее ассоциируется с тем, что у нас называлось воинствующим безбожником, тогда как агностик — это человек, не то чтобы отвергающий Бога, но не поддерживающий мнения о его существовании, прямо не говорящий ни да, ни нет).

Однако выделение этих трех линий представляется серьезным упрощением. Все гораздо сложнее. Ведь если агностики отрицают познаваемость мира, то это не голое, ни на чем не основанное отрицание. На многие вопросы, указываемые ими, пока действительно невозможно дать ответ. Основная проблема, которая подводит к агностицизму, заключается в следующем: предмет в процессе его познания неизбежно преломляется сквозь призму наших органов чувств и мышления. Мы получаем о нем сведения лишь в том виде, какой они приобрели в результате такого преломления. Каковы же предметы на самом деле, мы не знаем и знать не можем. Мир простирается перед нами, безначальный и бесконечный, а мы подступаем к нему с нашими формулами, схемами, моделями, понятиями и категориями, стремясь поймать его вечность и бесконечность в «сачок» наших представлений. И сколь бы хитроумно мы ни завязывали «узелки» понятий, категорий и теорий, не самонадеянно ли претендовать на постижение таким образом сущности мироздания? Получается, что мы замкнуты миром наших способов познания и не в состоянии сказать нечто достоверное о мире, как он существует сам по себе, — вот вывод, к которому неизбежно ведет логика данного рассуждения при определенных гносеологических допущениях [3].

Таково, во-первых, скрытое здесь допущение трансцендентности предмета для познающего субъекта, т.е. то, что предмет лежит вне сферы сознания Я. Это очень естественное, казалось бы, допущение, принимается бессознательно почти всеми, начинающими рассуждать о познании.

Однако практический вывод агностицизма на каждом шагу опровергается развитием науки, познания. Так, некогда основоположник позитивизма О. Конт заявил, будто человечеству не суждено узнать химический состав Солнца. Но не успели высохнуть чернила, которыми были начертаны эти скептические слова, как с помощью спектрального анализа был определен состав Солнца. Некоторые представители науки XIX в. уверенно считали атомы не более, чем мысленной функцией, хотя и удобной для теоретических конструкций, но не реальной сущностью. Но пробил час, и Э. Резерфорд, войдя в лабораторию, мог воскликнуть: «Теперь я знаю, как выглядит атом!», а еще через полвека была выявлена твердо установленная пространственная химическая структура генов [1]. «Великое чудо в прогрессе науки, — пишет Л. де Бройль, — состоит в том, что перед нами открывается соответствие между нашей мыслью и действительностью, определенная возможность ощущать с помощью ресурсов нашего разума и правил нашего разума глубокие связи, существующие между явлениями» [2].

1 См.: Уотсон Дж. Двойная спираль. М., 1967; Его же: Молекулярная биология гена. М., 1974. По иронии злой судьбы, почти в то же время, когда «двойная спираль» молекулы ДНК была открыта, в СССР «формальная генетика» подверглась окончательному запрету («августовская сессия» ВАСХНИЛ — 1948 г., открытие структуры ДНК — 1953 г.).

2 Бройль Л. де. По тропам науки / Пер. с фр. М., 1962. С. 291.

Но и сегодня диапазон философских доктрин, не чуждых агностическим выводам, довольно широк — от неопозитивизма до феноменологии, экзистенциализма, прагматизма и др. Их агностицизм обусловлен не только причинами гносеологического порядка, внутренней логикой, но в определенной степени и традицией, восходящей к философии Д. Юма и И. Канта.

Суть кантовского агностицизма, как принято считать, состоит в следующем: то, чем вещь является для нас (феномен), и то, что она представляет сама по себе (ноумен), принципиально различны. И сколько бы мы ни проникали в глубь явлений, наше знание все же будет отличаться от вещей, каковы они суть сами по себе. Это разделение мира на доступные познанию «явления» и непознаваемые «вещи сами по себе» исключает возможность постижения сути вещей. Каковы предметы на самом деле, мы не знаем и знать не можем: нельзя сравнить то, что находится в сознании, с тем, что лежит за его пределами, трансцендентно ему. Ведь человек может сравнивать лишь то, что он знает, с тем, что он как-то знает. Получается, что мы бесконечно, как белка в колесе, вращаемся в мире нашего познания и нигде никогда не соприкасаемся с самими предметами мира в их свободной от привнесения нашей субъективности форме: они нам никогда не даны и в принципе не могут быть даны в их «голой» самости. Отсюда вывод: невозможно обнаружить то, что не содержится в мысли, и чувствах, а там все с «примесью» субъективности. Внешний же мир, согласно такому представлению, подобно страннику, стучится в храм разума, возбуждает его к деятельности, оставаясь в то же время под покровом неведомого: ведь он не может в самом деле войти в этот храм, не подвергшись при вхождении деформации. И разум вынужден только догадываться о том, какой же этот странник, придумывает его образ, который оказывается чем-то кентаврообразным: что-то от самого странника, а что-то от нашей человеческой природы. Из этого рассмотрения видно, что источником агностицизма неизбежно является гипотеза о трансцендентности знания. Источник агностицизма — разрыв в бытии, признание «непроницаемости бытия для Истины», по выражению П.А. Флоренского.

Сам Кант вряд ли счел бы себя агностиком. Помещая природу (природу, как феномен) внутрь круга познания, он верил в безграничный прогресс ее познания. Ведь наблюдение и анализ явлений, согласно Канту, проникают внутрь природы, и неизвестно, как далеко со временем человечество продвинется в этом. Границы нашего опыта непрерывно расширяются, и сколько бы ни увеличивалось знание, границы его тем не менее не могут исчезнуть, как не может исчезнуть небесный горизонт. Таким образом, на самом деле у Канта все обстоит куда сложнее, чем принято утверждать, говоря о его агностицизме. «Этот замечательный муж, — писал И.В. Гете о Канте, — действовал с плутовской иронией, когда он то как будто старался самым тесным образом ограничить познавательную способность, то как бы намекал на выход за пределы тех границ, которые он сам провел». В чем же сложность? На долю человеческого разума, утверждает Кант, выпала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему собственной природой; но в то же время он не может ответить на них, ибо они превосходят его возможности. В такое затруднение разум попадает не по своей вине. Он начинает с основоположений, выведенных из опыта, но поднимаясь к вершинам познания, замечает, что перед ним возникают все новые и новые вопросы, ответ на которые он не может дать.

Итак, во-первых, Кант поставил здесь вопрос о принципиальной ограниченности человеческого опыта, во-вторых, признал, что действительность всегда выходит за пределы любого знания: она в этом смысле «хитрее» всяких теорий и бесконечно богаче их. Кроме того, он констатировал, что мир познается всегда только в формах его данности человеку. Именно последнее обстоятельство и позволило ему утверждать, что вещь познается в явлении, а не так, как она существует сама по себе. Но это утверждение, будучи абсолютизированным, вырывает непроходимую пропасть между сознанием и миром и ведет к агностицизму, понижая, по выражению Н.О. Лосского, ценность сознания. Мы видим, что корень агностицизма лежит в разрыве некой координирующей связи между субъектом и объектом. Каковы бы ни были гносеологические гипотезы о характере этой связи, без ее включения в теорию знания неизбежен агностический вывод.

Одним из истоков агностицизма является гносеологический релятивизм — абсолютизация изменчивости, текучести явлений, событий бытия и познания. Сторонники релятивизма исходят из скептического принципа: все в мире скоротечно, истина — и на житейском, и даже на научном уровне — выражает наши знания о явлениях мира лишь в данный момент, и то, что вчера считалось истиной, сегодня признается заблуждением: у истины, как у лекарства, есть срок годности. Еще большей зыбкости подвержены оценочные суждения. Это особенно остро чувствуется в социальной жизни, в нравственных нормах и эстетических вкусах. То, что недавно признавалось непререкаемым, теперь низвергается как исчадье ада и кошмар пережитого некогда страдания. Оценки меняются, как цветные пятна в калейдоскопе. Из этого делается обобщающий вывод, будто процесс познания — это заранее обреченная на неудачу «погоня» за вечно ускользающей истиной. Все наше знание как бы плавает в море неопределенности и недостоверности, оно только — и только! — относительно, условно, конвенционально [1] и тем самым субъективно.

Источник

Сущность и смысл познания

Человеческая сущность от природы всегда стремилась к накоплению и приобретению все новых и новых знаний. Овладение секретами бытия является выражением наивысших устремлений творческой и креативной активности разумного сознания, которое составляет гордость человеческого мира.

За всю свою историю существования теория познания проходила очень тяжелый и тернистый путь, от примитивного и ограниченного познания, к более глубокому и всестороннему развитию и внедрению в существо окружающего мира.

На протяжении всей своей истории в теорию познания внедрялись огромное количество свойств, фактов, законов природы, жизни человека и общества, одна картина мира заменяла иную устаревшую. Развитие рационального знания возникало с развитием производственных параметров общества, с развитием художественного творчества и искусства.

Готовые работы на аналогичную тему

Знание являет собою самую сложную систему, какая выступает в форме социальной памяти, ее сущность передается от поколения к поколению, от одной культуры к другой, от одного этноса к другому. Делается это посредством механизма социальной наследственности и, конечно же, культуры.

Теория познания

Теория познания являет собою общую теорию, которая уясняет саму природу познавательной функции человеческой деятельности. Это обозначение применяется вне зависимости от области искусства, науки, житейской практики, мировоззренческой позиции и т.д. Теория познания берет начало своего развития сразу же после возникновения философии еще в эпоху Античности.

Важно заметить некоторое разделение теории познания на несколько ответвлений. Теория познания гносеология означает узнавание и познание, в то время как эпистемологическая концепция характеризует умение и науку.

В русском языке понятия знания и познания имеют два основных значения: Это добытый факт, определенная данность или информация, а во-вторых, это процесс добычи знания, узнавания в первом смысле.

Следует знать, что гносеология не может не затрагивать указанных сторон. В узком смысле понятие гносеологии скорее будет исследованием человеком природы существующего знания, нежели методов его добычи. Таким образом, гносеология равняется знанию о знании.

В современном мире философы все больше обращаются к дилемме процесса приобретения знания, его развития и приращения, а это предполагает использование и изучение достижений истории наук, данных когнитивной психологии, учет личностного фактора в познавательной деятельности.

Проблема познаваемости мира и философский скептицизм

«Природа для меня загадка, Я на познании ставлю крест. В попытке ответить на него можно обозначить три основные линии: оптимизм, скептицизм и агностицизм. Оптимисты утверждают принципиальную познаваемость мира».

Примером оптимистического взгляда на познавательную функцию человека является позиция Гегеля По данной теме мы уже выполнили реферат Философия Гегеля. подробнее , которая заключается в словах: «У скрытой и замкнутой вначале сущности вселенной нет силы, которая могла бы противостоять дерзанию познания; она должна раскрыться перед ним, показать ему свои богатства и свои глубины и дать ему наслаждаться ими». Скептики, в свою очередь, не отрицают возможности познаваемости мира, но выражают теорию сомнения в истинности знания, тогда как агностики напрочь отрицают познаваемость мира.

Проблема взаимосвязи чувственного и рационального в познании и различные подходы к ее решению

На протяжении всей истории человеческого познания существовало два вида его интерпретации: рациональное и чувственное. Чувственное познание связано непосредственно и неразрывно с деятельностью всех человеческих органов чувств. Это эмпирическое познание. Теория рационального или логического познания подразумевает работу разума в абстрактно-понятийном мышлении человеческого разума.

К главным формам эмпирического познания необходимо отнести восприятия, представления и ощущения.

Логическое познание, или рациональное в своем большинстве сводится к единому понятийному всеобщему мышлению. Абстрактное мышление являет собою целенаправленное и обобщенное воспроизведение в отличном виде закономерных и существенных качеств, отношения и взаимосвязи вещей. Главные виды рационального познания характеризуются умозаключением, теорией, гипотезой и понятием.

Источник

Познанье

Я выжил, но, скажи, какой ценой?
И стоило ли это знанье — жизни?
Распавшийся, растерянный, кривой —
Я всех в округе нахожу чужими.

Что изменилось? Да, я стал умней.
Пожалуй, даже стал чуть-чуть наглее.
Но только из разбросанных камней
Не сложишь печки. Ночи холоднее,

Но негде развести теперь огонь.
В просторном поле ветры ходят злые
Я весь — сплошной ожог — его не тронь!
Из камня, угля, пепла и золы я

Весь состою — и нечему гореть.
И жизнь вокруг, как из окна вагона.
Пожалуй, от меня осталась треть
Но эту часть я сам оставил дома.

И сам уехал. Кто такой я сам?
Кусок обугленной, коптящей небо плоти,
Которой место по глухим лесам,
На торфяном, дымящемся болоте

И позабывшей даже как дышать,
Тем более о том, как быть любимым.
Куда же подевалась вдруг душа?
Она, наверно, испарилась с дымом.

12 мая 2016 года

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Из этого видно, что источником агностицизма неизбежно является гипотеза о трансцендентности знания

Одним из истоков агностицизма является гносеологический релятивизм- абсолютизация изменчивости, текучести явлений, событий, бытия и познания.Сторонники релятивизма граничат тесно со скептиками. Для них в мире все является скоротечным и знания о явлениях мира являются истиной, лишь в данный момент. Выходит, что считалось сегодня истиной, завтра может стать заблуждением, то есть у истины, как у лекарства, есть срок годности.

Сторонники релятивизма приводят атомистическую концепцию Демокрита и ее судьбу. Ее главное положение: « Все тела состоят из атомов, атомы не делимы». Является ли оно с позиции науки нашего времени истиной или заблуждением? Современная наука доказала делимость атомов. Но с другой стороны, не получается так, что сегодняшние теории только сегодня истинны, а завтра и оно станут заблуждениями. Это точка зрения релятивизма.

По релятивизму истина обязательно должна быть абсолютной, если она не абсолютна, то она уже не истина.

Но форму выражения объективной истины, которая зависит от конкретных исторических условий и которая достигнута на данном уровне познания, называют относительной истиной. Таким образом, все развитие человеческого познания есть постоянная смена одних относительных истин другими, более полно и точно выражающими объективную истину.

Процесс познания представляет собой все более полное и точное познание объективной истины. Значит, относительная и абсолютная истины — это лишь разные уровни, или формы, объективной истины.Наше знание всегда относительно, так как зависит от уровня развития общества, техники… Чем выше уровень нашего познания, тем полнее мы приближаемся к абсолютной истине.

Выходит, что, если оценки явлений меняются, как цветные пятна в калейдоскопе, то процесс познания заранее обречен на неудачу, провал, познание- это напрасная погоня за вечно ускользающей истиной. Так зачем познавать и зачем жить или как тогда жить? Может, вслед за гетевским героем Фаустом повторить следующее: природа для меня загадка, я на познании ставлю крест.

2.Скептики не отрицают принципиальной познаваемости мира, но выражают сомнения в достоверности знания. Как говорил Ксенофан, пусть даже кто-нибудь правду изрек бы: кто мог бы узнать, правду иль ложь он сказал? Но сомневаться, в принципе, это неплохо, с одной стороны.…Еще античный философ Аристотель заметил: « Кто ясно хочет познавать, тот должен прежде основательно сомневаться»

Античныескептики — это Протагор, Горгий, Гиппий, Пиррон. В эпоху Возрождения-Эразм Роттердамский, Агриппа Неттесгеймский, Пико дела Мирандола.Пиррон сформулировал поведенческий идеал скептических убеждений, назвав его атараксией— невозмутимостью. Пиррон заложил основы акаталепсии —учения об осознании своего незнания.

Но с другой стороны, скептицизм как доктрина вреден, так как принижает познавательные возможности человека.

Нужно сомневаться, но на этом не останавливаться, а идти дальше — к истине.

Человечеством многое познано. Но познание обнаруживает перед нами и бездну нашего невежества. Стали крылатыми слова античного мудреца Сократа: « Я знаю, что ничего не знаю». Размышляя так, человек должен стремиться к совершенствованию своих знаний, к познанию действительности, быть вечно в поисках. Великий физик И. Ньютон скромно говорил: « Не знаю, чем я могу казаться миру, но сам себе я кажусь только мальчиком, играющим на морском берегу, развлекающимся тем, что время от времени отыскиваю камешек более цветистый, чем обыкновенно, или красную раковину, в то время, как великий океан истины расстилается предо мною неисследованным».

3. Но такие видные деятели, как Ньютон никогда не теряли надежды на познание еще большего. В этом заключается суть третьего аспекта познания- оптимизма.

Однажды древнегреческого мудреца Анаксимена спросили, почему он сомневается во всем. Тогда оно нарисовал два круга: большой и малый: « большой круг, — сказал он, — это мои знания, тот малый – твои. Все, что за пределами кругов – это область неизвестного. Ты видишь, что граница соприкосновения моего знания с неизвестным больше. Вот почему я сомневаюсь больше, чем ты». Но выходит, что и пространство неизвестного для него, Зенона, меньше, в силу большого объема знаний. И он стремится узнать его.

А раз стремится к большим знаниям – это уже оптимизм. Его сомнения – это здоровый скептизм, он не противоречит оптимистическому взгляду на познание. Оптимисты признают принципиальную познаваемость мира, возможность достижения истины.Но при этом понимание истины осложняется.

Истина – это знание, соответствующее своему предмету, совпадающее с ним.Это определение, безусловно, верное, но не исчерпывающее своей сути.

Таким образом, нельзя рассматривать истину как некое законченное состояние, в котором достигнуто исчерпывающее отражение объекта. При таком подходе не остается места для эволюции и развития мышления и знания. Впервые это противоречие осознал Гегель,который показал, что истина – не застывшая система, а постепенный процесс все большего и большего совпадения предмета с понятием.

Источник

Объясните этой вишне

Простите, герр Шпенглер.
Не воспринимается. То ли не дозрела, то ли перезрела.
Печально.

С предвкушением удовольствия и мыслью: все-таки огромная разница между чтением литературы по собственному желанию и штудией ее для отчетности, уселась я в кресло с Вашим знаменитым шедевром …
Увы. «Ошеломительного чтения», обещанного редакторами, содержанием, преподавателями – не получилось.

Бездонной тоской повеяло вдруг откуда-то из глубин существа от когда-то очаровывавших «макрокосмов», «гештальтов», «категорий», «корреляций» и прочей словесной магии высоких материй.
И всплыло совершенно ненаучное: «надо б заново придумать некий смысл бытия… На фига?»

Гигант мысли Освальд Шпенглер, надо полагать, не сильно огорчился, и творение его не стало менее эпохальным от такой реакции.
А я в некоторой растерянности села к компьютеру и набрала привязавшийся кусок из песни: «надо б заново придумать…На фига?»
Разумеется, грамотная машина немедленно подчеркнула последние слова зелененьким.
И чем Вы недовольны, дитя НТР?

«Если это слово обозначает не фиговое дерево или его плод, то оно имеет разговорный и даже грубый характер».
Вот такой вам «сервис» по части правописания.

Это разговорное и даже грубое выражение, конечно, можно заменить вполне пристойным словом «зачем», которое оно, собственно, и означает, но…
А что – но?

Почему авторы предпочли вульгарное слово культурному?
Потому что принадлежат к «низам» общества?
И с чего это вдруг «низы» озаботились поисками смысла бытия?
Кто они , кстати, – озлобленные «низы» или пресыщенные «верхи»? Вроде бы кто-то говорил, — ребята из УрГУ. Или УПИ?
А, какая разница.
В любом случае, «наука наук» их уши не миновала, так что знакомство с философской терминологией не странно.
И ни о чем не говорит.

Но. Процитированное авторское выражение, в отличие от сугубо практичного смысла вопросительного слова «зачем», уже содержит в себе ответ. Отрицательный. Не имеет смысла смысл искать.

Можно назвать это безнадежностью, можно пессимизмом, что по сути одно и то же, поискать его корни… Но все эти определения имеют целью, в конечном счете, убедить «пессимистов» в том, что они неправы, и помочь им обрести веру в то, что они отрицают.

А может, не стоит? Может, они не так уж неправы?
Может, это и есть новая свежая мысль? Новый смысл бытия?
НЕ ИМЕЕТ СМЫСЛА СМЫСЛ БЫТИЯ… ПРИДУМЫВАТЬ.
Он существует изначально.

Вот уж воистину «свежая мысль»!
Библия, Древо Жизни, Древо Познания…
Фауст – «суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет»…

Кстати, о древе.
А не пойти ли мне лучше плоды древа вишни собирать?
Переспевают уже.
Дар Божий пропадает в изобилии, пока я тут глаза порчу у этого электронного плода Древа Познания.

Ах, какие ягоды! Темные, толстенькие, трескаются уже, бликами солнечными сияют, как шары на новогодней елке. Аж ветки под тяжестью их гнутся.

День солнечный, теплый, облака легкие плывут…Птички маленькие в верхушках деревьев где-то там, среди листвы, суетятся…
Чем не Рай?
Стена ирги, топинамбура и крапивы от внешнего мира отделяет, только голоса извне доносятся.

Расскажите-ка этой вишне, что где-то там европы какие-то закатываются…
Нехай себе закатываются, мы не Европа, мы Урал.

А где-то там, в незаконченной моей «альма-матер» толпы абитуриентов убиваются за свои баллы, чтобы, в конце концов, после долгого путешествия увидеть 5000 роз в одном саду и почувствовать себя ограбленным…
И хорошо, если вот тут появится мудрый Лис.

И зачем мне тогда понадобилось именно это дальнее яблоко?
Вот они, яблоки, рядом, под руками…Но мне не нужны те, которые под руками. Мне очень неудобно, но я стараюсь достать большое яблоко, растущее на другой стороне дерева.
Дотягиваюсь, тащу его к себе – но, оказывается, второй своей половиной оно вросло в землю. И когда я поднимаю его, вместе с ним поднимается толстый слой земли, на котором стоит наш двор, дом, сад… А под ним – бездна.
Просыпаюсь от животного ужаса.

А ведь это было предупреждение.

Чем, по сути, отличается торжественное: «Природа для меня загадка. Я на познанье ставлю крест. Чуть вспомню книги, злоба ест» Фауста от вульгарно-тоскливого «На фига. » сегодняшних «мучеников науки»?

Тем, что Фаусту надо было потратить на науку всю жизнь, чтобы под старость придти к откровению эдемского запрета?
А сегодня детей бросают в «образование», как котят в воду, с первых лет жизни, и к 25 годам они высушены не меньше, чем те средневековые фаусты.
И в итоге бросаются туда же, куда и прозревший доктор, все за тем же «новым» учителем жизни. И в языке — тоже.
И все за тем же познанием, только уже не новых истин, а новых ощущений.

Так ли уж удивительно, что заучившееся и оглохшее от все растущего потока «информации», которую уже не успевает переваривать, человечество толпой мчится по пути разочаровавшегося Фауста?

Год уже, как нет той яблони. Сломали любители попирать неприкосновенность частной собственности.
И березы нет. Спилили все-таки, как раз перед…
Не надо было ее пилить!

Источник